Вадим Курылёв

Известный музыкант, не склонный к компромиссам с совестью ради успеха. Лидер андеграундных ЭлектропартиZан и мультиинструменталист, помогающий товарищам в группах Разные Люди, Адаптация и Зимовье Зверей. Философ и бунтарь, не желающий унижаться ради разъяснения позиции. Анархист и пацифист – поди разберись, где гуманизм, где революция.

Мы несли боль сомнений к поблекшему небу,
С обмороженных крыльев сдирал жесткий ветер
Тепло наших слов.
И застывшая вечность эхом зрелищ и запахом хлеба
Заменяла нам нашу больную любовь.
Мы ловцами над пропастью снов и тайных желаний
Растворялись в диких полночных стихах,
Площадями горящих, как время, безумных восстаний
Укрывали свой детский взросления страх.
На свободных, как небо, просторах ничьих территорий
Лепестками надежды стелясь в забытья колею,
Став кровавою глиной бессмертных историй,
Плыли снами цветными в черно-белом строю.

Мы хотели огнем революций гореть
Перед вечности взглядом торжественно-хмурым.
Помни нас, мы всегда будем петь,
Помни нас, мы всегда будем петь
В небе над Чевенгуром!

Из сердец по ночам неизбежность забвенья качая,
Находя упоение в правде, как в зыбком песке,
За нечеткой границей нечетного века печалей,
Как всегда, ради всех становились никем.
Как наброски великой любви и великих открытий,
Мы растили себя, доверяясь забытым стихам,
Вспоминая манящие вспышки жестоких событий,
Ожидали, что небо вновь приблизится к нам.
Мы спешили сквозь ночь, но вставали у края обрыва,
В темноте продолжая ловить над обрывом любовь,
Друг у друга сомнений, как правды,
Добиваясь пытливо
В нерешаемых формулах света и острых углов.

Нам дожить до утра, чтобы крикнуть успеть:
Мир свободе, война диктатурам!
Помни нас, мы всегда будем петь,
Помни нас, мы всегда будем петь
В небе над Чевенгуром.

Мы поем, оставляя навеки в застывших минутах
Растворенную химией снов тишину.
Отбываем, не зная, когда и откуда,
И не помним, зачем и в какую страну.
Не объять наши судьбы мечтой
В воплощениях прошлых,
Не разрушить гранит каменеющих лет.
И кровавой раскраской для трезвеющих взрослых
Предъявили нам нашу свободу и свет.
Пусть на улицах властвует мертвый ветер
И свинцовые пули увязли в туманах болот –
Под седыми камнями сам себе снится
Лучший город на свете,
Но мы верим, что живы и время не подведет.

Здесь никто, кроме нас, не решится на переиздание
Уходящих в подполье, как в вечность,
Бунтарских культур.
Как слова, будут новым порядком
Передвинуты старые здания –
И коснется небес эхом наших стихов Чевенгур.

И одно за другим солнца будут гореть.
Вечность все объяснит лишь гранитным фигурам.
Но свободой всегда будет петь,
Но свободой всегда будет петь
Небо над Чевенгуром.

Кто не живет, тот умирает, –
Все в этом мире так банально.
Тяжелой поступью шагает
Философ постиндустриальный.
И он не первый, не последний,
Кто разобьет о стену лоб.
Он думал – наша революция,
А оказалось – их флешмоб.
А оказалось – их флешмоб…

Несут, как факелы, пророки
Патриотический угар.
Перечеркнет припевов строки
Молитвы ядерный удар.
А мир в плену токсичных снов –
Закрыл глаза и стал другим.
И не спасут его основ
Бог из машины и нацистский гимн.
Бог из машины и нацистский гимн!

Черный будущего квадрат
Разорван на черные ленты,
Законы жанров и природы
Снова летят под откос.
Издалека бунтарь,
Вблизи – герой эмбиента.
Время взять себя в руки
И нарушить обет.
Время высечь искру,
Чтобы сжечь партбилет.

О, сколько боли, сколько рецептов,
Сколько нам отпущено доз…
О, мама, это наш социальный невроз!
Нам уже казалось, что мы прозрели,
Но снова всем ослепнуть пришлось.
О, мама, это наш социальный невроз.

Как отрицания герои
Переползаем Рубикон –
Постисторической толпою
К иконам власти на поклон.
И пьем из основной струи,
Не выходя из комнаты,
Солдаты света – холуи
Аполитичной темноты.
Аполитичной темноты…

Время вспомнить, что наши
Благие намеренья разобщены.
Кто рискнет теперь карту мира
Отличить от карты войны?
Осушить океаны
Затопленных гроз
В тех краях, где прошел Че Гевара,
Но не был Христос?

О, сколько боли, сколько рецептов,
Сколько нам отпущено доз…
О, мама, это наш социальный невроз!
Нам уже казалось, что виден выход,
Но снова всем ослепнуть пришлось.
О, мама, это наш социальный невроз.
Социальный невроз!

Как скудная пища для скудного ума,
Как на пороге смерти жизни кутерьма,
Как памяти власть, как боевой кураж,
Как лифт из подвала на последний этаж…
Горький, как правда, времени дым.
Только б не проснуться снова молодым,
Не ступить, танцуя, на битое стекло,
Не взорваться бунтом истории назло.

Время зависло, в голове гудит –
Отдохни от смысла, сегодня ты аполит.
Право сгорать за правду дотла
Пыльное сердце не опалит.
Не во что верить здесь,
Не на что надеяться здесь.
И некого любить!

Сомнения стерты, сознание спит.
Совесть к черту – душа не болит.
Но счастлив ли теперь ты?
Счастлив ли теперь ты, аполит?

В запотевшем небе каплями росы,
Плесенью на хлебе, камнем для косы –
Новое время сквозь старое кино.
Сможешь ли поверить в то, что знал давно?
Горькие ветры и кровавый лед.
Незачем рождаться и спешить вперед.
Пусть затихнет эхо преданных идей –
Вот и нет ответов на вопросы детей.

Время зависло, в голове гудит –
Отдохни от смысла, сегодня ты аполит!
Право сгорать за правду дотла
Пыльное сердце не опалит.
Не во что верить здесь,
Не на что надеяться здесь.
И некого любить!

Сомнения стерты, сознание спит.
Совесть к черту – душа не болит.
Но счастлив ли теперь ты?
Счастлив ли теперь ты?
Счастлив ли теперь ты, аполит?

Не мучает холод столичную память,
Ждет черный пиар цветных фотосессий.
Но лучше молчать и заметок не ставить
На снежных полях великих депрессий.
Младший чин в застенках систем,
Рвешь истории глотку прирученным волком.
В небесах над бездной немых лагерей
Стынет зимнего ветра колючая проволока…

Когда весна зальет подвалы,
Замкнув надеждой гул сердец,
Нам будет рано ждать начала,
Но поздно отмечать конец.
Мир будет стоить пораженья,
Тепло – агонии зимы.
И в города происхожденья
Вернемся словно в детство мы.

Черным пламенем весна земли коснется,
Под музейное стекло война вернется.
Чтобы мы могли простить себя в который раз,
В буднях новых дат скроются от нас
Забытые дела, убитые тела,
Сожженные мосты, сраженные мечты,
Распятые стихи, неспетые грехи –
И словно не было войны,
Мир закрасит наши сны
Черным пламенем весны.

Забудьте первого из нас,
Не верьте тем, кто шел за нами.
Мы черный свет ослепших глаз,
Весенний дым над городами.
Как в вечном небе отраженье
Эпох сгоревшей тишины,
Жизнь не оправдана рожденьем,
А смерть – сознанием вины.

Черным пламенем весна земли коснется,
Под музейное стекло война вернется.
Чтобы мы могли простить весь мир в который раз,
В буднях новых дат скроются от нас
Забытые дела, убитые тела,
Сожженные мосты, сраженные мечты,
Распятые стихи, неспетые грехи –
И словно не было войны,
Мир закрасит наши сны
Черным пламенем весны.

Когда весна зальет подвалы,
Замкнув надеждой гул сердец,
Нам будет рано ждать начала,
Но поздно отмечать конец…

Искать ночь, чтобы освободиться
Темнотой от вечных смыслов,
Бросать свет в разбитые окна,
Да так, чтобы дым коромыслом,
Сдувать пыль последним вздохом,
Искать смысл в пустом абзаце,
Смачивать потом черствый хлеб,
Знать, что конец, но не сдаваться,
Нести мир, живым ненужный,
Падать с облаков похмелья,
Прятать нервы под лед невежества,
Помнить о смерти в час веселья,
Петь в разрушенных храмах о правде,
Таять в ладонях снегом истины,
Снимать с креста тех, в кого не верил,
Биться о стену, словно герой войны.
Словно герой войны…

Чтоб засиял великий день в Стране счастливых
Кривыми зеркалами праздничных витрин,
Уйдет война, оставив даты на могилах –
Для тех, кто смог увидеть время…
Смог увидеть время – изнутри.
Время изнутри.

Резать кадры воспоминаний,
Тревожить небо жадным вздохом,
Смешивать цвета сырых раздолий,
Будить тех, кто спит под током,
Рвать тишину соленым криком,
Травить тех, кто жил без цели,
Плакать о том, кто еще вернется,
Бежать от солнца назад к метели,
Брать в руки нервный трепет,
Любить то, что смело и дико,
Жечь горизонт и сеять в поле
Пепел последней великой книги,
Пить боль с разбитых стекол,
Выкидывать слова из молитвы,
Верить новостям о праведных бойнях,
Захлебываться гневом последней битвы.
Последней битвы…

Чтоб засиял великий день в Стране счастливых
Кривыми зеркалами траурных витрин,
Уйдет война, оставив даты на могилах –
Для тех, кто смог увидеть время…
Смог увидеть время – изнутри.
Время изнутри.

Но кто посмеет думать первым,
Кто поверит, что жизнь бесконечна,
Сгорит в объятьях иллюзий
Звездой на дороге млечной,
Святой кислотой обольет
Картину в золоченой раме,
Зароет в землю трагедию бунта,
Прикрыв наготу словами,
Кто исправит чужие ошибки,
Заплачет, сочувствуя обреченным,
Толкнет мудрецов на гиблое дело,
Стыдясь любви той, с кем обручен был,
Раздует радость, что еле тлеет,
Плюнув на то, что будет в сумме,
Блеснет в небе чужой надеждой,
Найдя гармонию хаоса в шуме?
Гармонию хаоса в шуме!

Мир гудит в проводах, не спеша отрекаться
От электроцепей прошлых цивилизаций.
Но сверкающий ад в раю резерваций –
Боевая искра любви в цепях 220.
И кому умирать, а кому оставаться
В диком этногенезе обесточенных наций?
Мы устали любить, но не признаваться –
В напряженном бреду, в цепях 220.

Но взорвется мечтой вселенная,
И наполнит города
Электричество внесистемное,
Отрицая провода.
Мир больше не будет печальным –
Откроем ему эти тайны,
Как новые смыслы старых книг.
Движенье без правил и пауз…
Мы – электрический хаос.
И нашей свободе не нужен проводник.

Напряжение есть – можно не напрягаться.
В показаниях цифр тайны всех дислокаций.
И не слышно ни фона, ни сигналов с подстанций –
Изолирован бунт в цепях 220.
Мы не верим в судьбу и не любим абстракций,
Изменить этот мир снова будем пытаться.
Нас немного, но мы не вправе сдаваться,
Партизаны любви в цепях 220.

Но взорвется мечтой вселенная,
И наполнит города
Электричество внесистемное,
Отрицая провода.
Мир больше не будет печальным –
Откроем ему эти тайны,
Как новые смыслы старых книг.
Движенье без правил и пауз…
Мы – электрический хаос.
И нашей свободе не нужен проводник.

Дети киногероев и проигранных истин
Снова на эшафоте каменных джунглей.
Кто наполнит новой надеждой их странные сны,
Слова любви из бракованных дублей?
Под отсыревшим пламенем центра,
Под леденящим ветром окраин –
Кто назначит себя таким же
Рваным краем километра,
Заправленным в петли нелепых правил?

Дети забытых героев,
Дети восстаний и дети застоев,
Форматных войн, священных запоев,
Затопленных правдой культурных помоев.
Дети забытых героев.

Дети мирных садов и военного ада
Научились читать жизнь по граням стакана.
После звонких битв – тишина забвенья
И замерзшее небо, как дно экрана.
Научились любить фри-джаз городской сирены,
Навсегда уйдя в титры круговерти.
Чтобы вновь остаться здесь,
Ночь не ждет разрешенья.
И все чаще ходит по кругу синематик смерти.

Дети забытых героев,
Дети восстаний и дети застоев,
Форматных войн, священных запоев,
Затопленных правдой культурных помоев.
Дети забытых героев.

Надорванным кадром застыли, как память
В глазах расстрелянного ампира,
Те, в ком поселилась боль городской надежды, –
Боги войны и демоны мира.
Когда уйдет монохром великих,
Сгорая газом свечей ростральных,
Святые идеи сойдут с пьедесталов,
Пропав в пространствах паранормальных.

Дети забытых героев…

Звезды в сумерках правды не видны никому.
Все великие рифмы вернулись на флаги.
В диком шуме войны молча пьем тишину
Белых пятен засвеченной фотобумаги.

Уволенные с неба боги,
Из заоблачных выпав партитур –
Мы вдоль желтой кирпичной дороги
Воскресаем в плоскости карикатур.

Любовью заросшие панки,
Мы проза немытых небес.
И в каждом из нас плачет ангел,
И в каждом смеется бес.

Набьем холостые патроны
Стихами, что нас не простят.
Мы белые, словно вороны.
Мы черные, словно квадрат.

Время скинуть доспехи – пусть развеется прах.
Здесь над каждой войной в стратосфере прореха.
Спим в загадочной прозе, но проснемся в доступных стихах
Электрическим фоном подземного эха.

Услышат ли те, для кого мы,
Не внемля советам ничьим,
Судьбы разбивая оковы,
Исчезнем навеки без веских причин?

Любовью заросшие панки,
Мы проза немытых небес.
Как старых идей останки
Попали под новый пресс?

И пусть мы уже не склонны
Верить во все подряд,
Мы белые, словно вороны.
Мы черные, словно квадрат.

Сигналы с альтернативного дна,
Пепел свободы в подпольях империй,
Сюжеты многосерийного сна –
Во что только мы ни пытались поверить.

Любовью заросшие панки,
Мы проза немытых небес.
Оплеваны в перебранках,
Но снова за мир и прогресс!

Пустыми уйдут эшелоны –
Проснется убитый солдат.
Мы белые, словно вороны.
Мы черные, словно квадрат.

За этим порогом звенит пустота.
Крылья желаний временем спутаны.
Жизнь занимает пустые места.
И новые истины так абсолютны.
Забыты правила прошлых лет.
Готов к полету, пристегнут к креслу.
Все очевидно и тайн больше нет –
Будущее пришло и исчезло.

Но здесь никогда ничего не бывает зря –
Все материал для развития темы.
Конструкторам, чтобы не спать, необходимы схемы.
Пилотам, чтобы взлететь, необходима земля.

Как черные дыры, как белые пятна,
Мятежные сны философских камней.
Время торопится сжаться обратно
В центр восставшей вселенной своей.
И в будни любви твой мир удивлен,
Как дверь выбивая железным плечом,
Забытые тени великих племен
Приносят прогресс – огнем и мечом.

Но здесь никогда ничего не бывает зря –
Все материал для развития темы.
Конструкторам, чтобы не спать, необходимы схемы.
Пилотам, чтобы взлететь, необходима земля.

А в небе тревога, как пепел вулканов,
Как дикого сердца негаснущий стук.
И снова желанье летать, как счастливое стадо,
На минное поле свободы загонит пастух.
Взорвав пустоту, ты будешь всегда
Всех, не познавших историю, старше.
Но в недрах земли неживая вода
Молчаньем зальет вулканический кашель.

Конструкторам, чтобы не спать, необходимы схемы.
Пилотам, чтобы взлететь, необходима земля.

Дрожь зазеркалья Невского,
Сказок немой ураган.
Время песком из детства
Брошено на экран.
Отзвук забытого места,
Тесных дворов небеса,
Стон водосточных жестов,
Прошлого голоса.

Падал снег со страниц в города зимовать.
Неучтенные строки не стоили риска.
Ведь достаточно песен, чтобы не забывать
Тех, кто так далеко, так далеко,
Но все же так близко.
Все же так близко…

Кто-то ушел не по правилам,
Кто-то во сне, как праведник, –
Ушли на рассвете без слов,
Не дожидаясь весны.
Время звенело от боли,
Вскрывая в небе пароли, –
От самоликвидации сыгранной роли
До тайны, зачем снятся сны.

Сон заснеженных крыш задевая крылом,
Вспоминая припевы с затертого диска,
Он не верил, что выжил, и думал о том,
Кто был так далеко, так далеко,
Но все же так близко.
Все же так близко…