Музыкант Алексей Марковский не сторонник постмодерна, он желает чтобы его тексты были понятны и эстетам и простым рабочим. Алексей Марковский делится способом избежать творческого кризиса, и объясняет почему необходимо мечтать.
— Алексей, твоя группа называется «A. D.». Первая ассоциация: «AC/DC». Вторая — еще более устрашающая: Ад, непосредственно. Но музыка-то у группы совсем не страшная, не тяжелая… Что означает «A. D.»?
— Поначалу музыка «A. D.» была достаточно тяжелой, поэтому устрашающее «Aд» было бы к такой музыке очень кстати. Основные расшифровки на данный момент это: «Acoustik Digital» («звуковое оснащение»), «Architectural Digest», «Anti-Depressants» (антидепрессанты), «Мертвая Алсу», хотя сейчас появляются и более экзотические варианты: «Асинхронный двигатель», «Арбайтен, друзья!» и т. п. А вот «AC/DC»… Первоначально даже в голову не приходило, а потом кто-то сравнил с ними, и действительно: если рассматривать эту группу с музыкальной точки зрения, то корни нашей музыки, наверное, лежат и в плоскости «AC/DC», ведь наш бывший барабанщик Павел Исаченко много слушал данный коллектив.
— С чего все началось для тебя лично? Почему ты решил посвятить свою жизнь музыке?
— В детстве я слушал много разной музыки, в основном, поп-музыку. У моего отца был старый бобинный магнитофон, на котором крутились Джо Дассен, «АBBA», «Boney M» и иже с ними. Затем начался бум итальянской эстрады. Но вся эта музыка, при всей ее достаточной мелодичности, не произвела на меня достаточного впечатления, чтобы я сам начал музицировать. Нужный эффект произвела двойная пластинка «The Beatles» болгарского производства. Вот где я почувствовал настоящий драйв! Ну а потом был «русский рок».
— Твои творческие ориентиры?
— Я отвечу на этот вопрос в общем смысле. Творческие ориентиры для меня: неоромантизм, как направление. Это касается той литературы, которую я читаю, музыки, которую слушают, фильмов, которые смотрю. Философские книги в чистом виде, если там нет элемента художественной литературы, не читаю. Вряд ли отличу Канта от Гегеля. Для меня всегда ориентиром был Александр Сергеевич Пушкин — романтик, поэт, издатель и просто хороший человек. Для меня он и есть главный русский философ. Мое творчество — целиком из эпохи Просвещения. У меня почти нет постмодернизма, я ищу смысл не в форме, а в содержании. Мне всегда хочется, чтобы те стихи и тексты, которые я пишу, несли бы в себе точные, узнаваемые метафоры. Могу сказать, что я хочу угодить и «нашим» и «вашим», в хорошем смысле. Мне важно, чтобы меня понял и эстет, и простой работяга-грузчик. Поэтому и люблю так называемый «русский рок» 80-х годов. Сейчас многими он незаслуженно охаян, а ведь там была наша пресловутая «национальная идея».
— Многие считают, что творчество — это высшее призвание, высшая форма жизнедеятельности. Можешь согласиться?
— У меня не «жизнедеятельность», у меня «жизнь» и «деятельность». Я же человек разумный! А если серьезно, то творческие люди — не обязательно люди искусства. Творческий человек — любой, кто нестандартно подходит к своей работе. Если сказать вкратце: «творческий человек» — противоположность «обывателя», так что, конечно, это люди избранные. Они осуществляют высшее предназначение — двигают наш мир в сторону прогресса и просвещения.
— Что ты думаешь о понятиях «творческий подъем» и «творческий кризис»?
— У многих людей творческий подъем и кризис чередуются друг с другом. Есть два типа творческих людей (поэтов). Первый: «эмпирики» — те, кто методом проб, ошибок, написания черновиков отметает весь «творческий мусор». Второй: «аналитики» — те, кто пишет свои «черновики» в голове, тщательно подбирает по смыслу каждую строчку, каждую фразу, может писать одно стихотворение или песню чуть ли не год, и только тогда у него все в голове складывается. Творческих кризисов можно избежать постоянным аутотренингом, настраиванием на положительные эмоции. Собирание материала о жизни — это тоже творческий процесс. Не обязательны феномены, можно писать стихи «из сора».
— Можешь ли ты пожертвовать реальностью (семья, друзья, работа) ради творчества и его призрачных идеалов?
— В том то все и дело, что идеал моего творчества не призрачен. Я не сторонник так называемого «чистого искусства», поэтому не хочу отрываться от земных корней. А жертвовать ничем и не нужно. Работа — это лишь средство к существованию, от которой, во время ее осуществления, можно просто абстрагироваться. Семья, любовь, и все такое прочее — это моральная поддержка. А друзей надо искать в среде музыкантов или тусовщиков. Я все-таки неисправимый оптимист! Работа, работяги, общественный транспорт — это так вдохновляет на творчество. Чистой воды экзистенциализм!
Жертвовать творчеством не приходится. Бывает, едешь в метро, и в голове крутится свежесочиненная мелодия, и ты думаешь: «Вот сейчас я приеду на работу, там придется заниматься совсем другим делом, и она забудется». Ничего подобного! Как сказала одна хорошая тетенька (малоизвестная): «Хорошее не забывается». А если рассматривать данный вопрос в общефилософском смысле, то мне, с моим складом души и ума вообще не приходится делать такой выбор. Я в принципе склонен к так называемому «бытовому», эмпирическому искусству. Противоречия нет. Я учусь у объективной реальности. Ради сиюминутной выгоды тоже не жертвую своей репутацией. «Береги честь смолоду», Петруша Гринев!
— Есть мнение, что Художники — люди морально незрелые, инфантильные, безответственные, что они живут только своим делом, презрев все прочие «мелочи». Ты из таких? Всегда ли художник имеет право на творческий эгоизм?
— О, если бы я жил по принципу этих самых «художников», я бы давно умер с голоду! Творческого эгоизма у меня нет. Раньше я испытывал белую творческую зависть к более успешным коллегам, но теперь, когда я осознал факт уникальности каждой творческой единицы, зависть ушла сама собой. Во многом, я сделан своим окружением. Я всегда искал музыкантов, близких мне по человеческим качествам, а мои стилистические привязанности зачастую уходили на второй план. Мои друзья и сейчас формируют меня. Люди — это не мелочь. Это твой источник вдохновения и моральные цензоры. Но так как добро должно быть «с кулаками», художник должен уметь отстаивать свое «Я«,чтобы не потеряться в море завистников и бездарей.
— Насколько ты идеалист?
— Раз я не материалист, так, стало быть — идеалист. В религиозном плане я не чистый идеалист. Придерживаюсь теории дуализма. Согласен со многими современными богословами, что есть материальный мир и духовный мир. Если человек захочет соединить себя с Божественной Силой, он сделает это. Хочет оставаться в материальной плоскости — это тоже его проблемы. А можно и сатане служить… Как я понимаю, на Востоке это подразумевается под понятиями «сансары» и «нирваны»? А вот в другом смысле слова, я скорее идеалист. Идеал, может быть, и недостижим, но к нему все равно надо стремиться. Это основная миссия Разума.
— Что больше всего нужно тебе, как Художнику? Что больше всего мешает?
— Основной источник вдохновения для меня — отношения с женщиной. Я моногамен, мне нужна одна. Муза. Она должна быть не абстрактной, а реальным человеком. Раньше меня еще вдохновляла социальная тематика, борьба за справедливость, но теперь я считаю, что бороться, конечно, есть еще с чем, но настала эпоха не разрушения, а созидания. Мне нужны положительные эмоции (не путать с положительными эмоциями в попсе). По депрессняку, конечно, тоже пишется, но творчество получается мрачноватое. Мне нужна обратная реакция зрителя. Не хочется писать «в стол» и «для кухонь». Как Художник, я должен чему-то научить слушателей, успокоить их, дать силы для дальнейшей жизни и деятельности, рассмешить их и так далее. Искусство не должно только тупо развлекать, оно должно давать разные эмоции и, не будучи жизнью, тем не менее, учить жизни. В данный момент моему творчеству может помешать только моя лень. Я себя всегда настраиваю на борьбу с этим позорным явлением.
— О чем ты мечтаешь? Как ты считаешь, наши мысли материальны?
— Когда-то, когда я считал себя материалистом, я считал мечтания ненужным делом. Мне казалось, что необходимо только ставить себе очередную цель, и планомерно ее добиваться. А сейчас я мыслю так, что человек просто обязан мечтать! Ведь это же творческий полет, вдохновение! Мечтаю не о карьере или финансовых ценностях. Это все и так у меня будет, я уверен. Мечтаю написать что-нибудь очень хорошее. Мечтаю абстрактно, это поток нервных импульсов. Приятные картинки в голове возникают.
Мечтайте на здоровье! Искусство — это и есть мечта, ведь оно не материально по своей сути. Оно немного похоже на жизнь, но все-таки несколько в стороне, и при этом расширяет наш кругозор. Так же и мечты: они дают нам возможность почувствовать то, чего еще нет или то, что вообще невозможно в нашей модели бытия. Кстати, некоторые мечты имеют обыкновение сбываться! Строго говоря, прямой зависимости от мысли к материализации нет, но настраивание на определенный объект или субъект помогает в осуществлении всех желаний. Добиться можно чего угодно, главное — хотеть.
— Можно ли с помощью pr и прочего внушения, в том числе и самовнушения, рассказать человечеству о том, что герой крут, даже если он на самом деле таковым не является? Можно ли взрастить в себе «звезду»?
— Конечно, можно задурить голову людям, но только в строгих временных пределах. Срок жизни новоявленной «звезды», если он не подкреплен новыми достижениями, недолог. Когда началась перестройка, к нам хлынул поток низкопробного видео, музыки и так далее. Мы слушали и смотрели все подряд, но со временем научились отличать «зерна от плевел». В историю попадают только настоящие гении и таланты. Да, зачастую они не признаны при жизни. Таким может быть их удел. Но настоящее искусство всегда найдет своего почитателя, даже если по каким-то соображениям ты пишешь «в стол». Ангажированные «звезды» когда-нибудь устанут от своей звездности и займутся чем-то другим: продюсированием, благотворительностью и тому подобное, а те, кому интересно искусство ради него самого, добьются больших успехов, хотя, конечно, у них на это уйдет большее количество времени. Но будет именно так!
— Что, по-твоему, должен делать Художник для того, что бы доказать себя?
— Он должен только поставить свою вагонетку на рельсы. Это сложно, потому что она тяжелая. Но дальше ему следует только ее подталкивать. Нужно быть самим собой, любить людей и творчество. Еще нужна активная жизненная позиция. При наличии этих компонентов успех неизбежен. В творческих коллективах также нужно учиться понимать друг друга, доверять друг другу, и держаться вместе при любых обстоятельствах. Я считаю, что в музыкальной группе самое главное даже не творчество, а человеческие отношения. Лучше, чтобы музыканты были примерно одного возраста, одного социального положения и пола. А вот творческие взгляды могут и не совпадать. Так и родится что-то новое. Есть два типа исполнителей, которые, если можно так сказать, обречены на успех. Первая модель: искренность, когда автор показывает слушателю свои натуральные чувства («The Beatles»). Вторая модель: когда исполнитель надевает красивую артистичную маску («Queen»).
Популярность в обывательском смысле — дешевая штука. Нужно быть «популярным» у «продвинутых» людей. Они могут быть в любой социальной среде, но они должны мыслить! Автор должен быть немного выше среднего уровня, но не зазнаваться. Популярность по телевизору — не самоцель, хотя это не исключено… в хороших передачах.
— Музыкант — это звучит гордо? Насколько тебе свойственна гордость и гордыня?
— Гордость — да, гордыня — нет. Верно то, что ты различаешь эти понятия. У «U2» есть песня «Pride» («Гордость»). Как говорится: я нищий, но гордый. Унижаться не стану. Всегда найду, где выступить и поделиться своим творчеством с народом. Единственное обстоятельство, заставляющее меня порой забывать о гордости, это прекрасная женщина, за которой я ухаживаю. А гордыня — довольно распространенное явление в нашей музыкальной тусовке. Отношусь отрицательно. Людям просто хочется покрасоваться на сцене, блеснуть связями. Публика представляет для таких «музыкантов» лишь статистов, которыми хочется заполнить зал. И источник заработка.
— Твои отрицательные/положительные качества, как Художника и как личности?
— На самом деле, я придерживаюсь теории, что нет такого понятия: «недостатки». Просто у каждого человека свои «особенности». Но есть люди, у которых присутствуют «пороки». У меня, и как у художника, и как у личности, нет явно выраженных пороков. В последнее время я вообще почти пришел к синтезу этих двух понятий. Мои особенности: буйный темперамент, амплитудное настроение (перепады маниакального и депрессивного состояния), мне бывает трудно на чем-либо сосредоточиться. Как музыканту, мне с трудом дается нотная грамота, а «буйный темперамент» иногда заставляет сбиваться с ритма во время исполнения какой-то композиции. Конечно, нужно и тренировать память. Иногда тексты песен на концертах забываю.
— Веришь ли ты в людей? Они нужны тебе для счастья? Или неплохо жить и на необитаемом острове — лишь бы с гитарой?
— Да, я экстраверт. Мне нужно общаться с людьми, иначе я впадаю в меланхолию. На необитаемом острове не выдержал бы, наверное. Даже с гитарой. Поскольку там было бы мало эмпирических впечатлений, а трансцендентное состояние мне малознакомо. Там не было бы умных книг, которые можно было бы почитать. Я вообще люблю людей, со всеми их недостатками, и верю в то, что люди могут эволюционировать не только в техническом плане, а и в плане сознания и морали.
— Разочаровывался ли ты в жизни?
— В некоторые периоды мне казалось, что я начинаю разочаровываться в жизни. В такие моменты я думал, что жизнь строится по какому-то цикличному принципу с постоянными сменами настроений и подходов к жизни. Я даже вычислил некий период: пять лет. В другие моменты мне казалось, что отношение к жизни строго привязано к возрасту. Сейчас я стал человеком религиозным (я имею в виду, в общем смысле), и думаю, что все в мире идет путем прогресса. Да, бывают иногда откаты назад, как в середине ХХ века, когда в, казалось бы, уже насквозь цивилизованной Европе проросла нацистская зараза, или коммунистический тупик. Ни в чем не нужно разочаровываться, ни окончательно, ни временно. Допустим, возьмем любовь… Сначала кажется, что это просто эмоции между двумя разнополыми людьми. Но с возрастом начинаешь понимать, что любовь — это не только половой акт, а еще много всего интересного. Также и с дружбой. Говорят: «Старый друг лучше новых двух». Неправда, я и в более старшем возрасте находил новых друзей. Почти все мои друзья гораздо моложе меня.
— Музыка — это конечный пункт назначения или ты пока в процессе?
— Конечный. Я сделал свой выбор уже в сознательном возрасте — в двадцать восемь лет. Довольно поздно. До этого я пробовал себя в разных профессиях, поэтому имел возможность сравнивать. Я позиционирую себя не как поэт или музыкант, а как автор-исполнитель. Мое искусство — синтез музыки и поэзии. Я на стыке работаю. Поэтому и тусуюсь, как с поэтами, так и с музыкантами. Резюмирую все вышесказанное так: основное для меня: сочинение песен, а дополнительно в последнее время я пытаюсь влезать на территорию чистой поэзии, драматургии, журналистики, промоушна. Но песни — это мое основное оружие. Все, так или иначе, связано с музыкой и является источником вдохновения для сочинения новых песен.
— Что, по-твоему, важнее: быть хорошим человеком или крутым музыкантом? Что бы ты предпочел, если бы нельзя было совмещать? Иначе говоря: «продал бы душу» ради лавров в великом деле?
— Продать душу — это же просто метафора такая… Сатана не может приступить к человеку, если тот сам этого не захочет. А совмещать, как мне кажется, можно всегда. Вряд ли надо делать в жизни такой выбор. Всегда нужно быть порядочным человеком и спокойно, с энергией, но в то же время, с чувством собственного достоинства идти вперед. И не нужно никого двигать локтями, поскольку у каждого своя дорожка. Просто на Западе все это быстрее делается. Курт Кобейн, наоборот, не хотел быть известным, но на него, как на лакомый кусок, слетелись продюсеры, и частично именно они привели его к такому финалу. Вот это, кстати, обратная сторона медали.
