Анастасия Мурзич — поэт и писатель, а так же журналист, приручивший многих гениев от культуры и искусства. Сегодня, наконец, она рассказывает нам о себе, а не о своих любимых героях. Хотя, как же без них?
Говоришь — Анастасия Мурзич, подразумеваешь — Роман Виктюк, Александр Башлачев (она написала о них книги), Василий К., Кирилл Комаров (она делала им концерты)… Их много… Целое Соборище!
— Настя, с чего ты сама начинаешься — для себя?
— С чего же я начинаюсь?.. Обычно я представляюсь так: «Я — Настя!» Это значит, что я открыта, что я иду к вам с миром, я желаю вам добра, я хочу сделать вместе с вами что-то хорошее, что-то полезное. Что-то однозначно доброе. Пожалуй, я начинаюсь с добра. Хочется на это надеяться.
— С чего начинается твоя родина?
— Явно не с картинки в букваре, нет. Я очень и очень мрачно воспринимаю свою родину, если честно. При всей моей любвеобильности, я не люблю, активно не люблю Калининград — город, где я родилась. Мне в нем было — безрадостно. Я остро чувствовала себя не в своей тарелке в этом городе. Тесно, мелко, серо, пусто… Много подобных неприятных слов! Мне казалось, что этот город-кладбище отвергает людей. Кениг, город туманов и наркоманов, выдавливает этих пришлых, посторонних, других, не похожих на него людей. Он им сопротивляется. И мне сопротивлялся. Или я ему, не знаю. Не любила детский сад, ненавидела школу. И сейчас не выношу сообщества, в которое насильно сгоняют тех, кто не способен противиться и противостоять. Нет, я не люблю Калининград. Если бы не мои родители, которые, кстати, о, счастье! давно переехали к морю, я бы вообще никогда не возвращалась в эту жуть. Чтобы не драматизировать, поставим здесь смайлик. И все же, что-то в этом есть…
Я считаю Питер своим родным городом. Потому что я люблю его страстно, я любуюсь им ежедневно. Здесь родились мои дети. Я просто — живу — В Питере.
— Расскажи о своих корнях — в жизни и в творчестве?
— В одном моем стихотворении есть такая фраза: «Корни мои в небе». Это правда. Я чувствую себя нездешней, я не очень-то землянка. А если серьезно о корнях, мои родители — известные калининградские художники Наталья и Геннадий Мурзич. Я очень горжусь тем, что родилась в творческой семье, в том смысле, что для себя я довольно рано поняла, что вряд ли буду заниматься чем-то основательным, реальным, не связанным с созданием культурного продукта. Шучу, конечно. Но я знала четко, что не буду рисовать. Мол, мы пойдем другим путем…
Моя литература началась с Высоцкого. Я его не слушала (не работал проигрыватель), я его — читала. Читала все время, без конца. Вслух. Моя мама сходила с ума. Настя с утра до вечера: «Бу-бу-бу, бу-бу-бу…». А потом, в тринадцать лет, аккурат подарком на день рождения был фильм «Асса». И с ним «Кино», «Аквариум», ну и весь любимый Ленинградский рок-клуб. И Башлачев. Да, это мои корни. Горжусь. Много позже проснулась любовь к Достоевскому, Цветаевой, Кузмину, Георгию Иванову.
— Считаешь ли ты себя современным человеком? Современным автором?
— Нет, я не считаю себя современным человеком, я и человеком-то себя считаю с трудом. Современность — это что?.. Я живу здесь и сейчас, в настоящем. Я люблю эту маленькую жизнь. Но я живу в своем собственном мире, не имеющем никакого касательства к современной действительности. Мои розовые очки неплохо меня от нее защищают. Современный человек — это тот, кто идет в ногу со временем. Я вряд ли иду с ним в ногу. Мне хочется думать, что я живу вне времени. Более того, я часто утверждаю, что времени не существует. Современный человек соответствует времени, хотя бы формально: он правильно одевается, использует правильные электронные игрушки, правильно себя позиционирует. Я — нет. «Я уродина, лишняя в стае. Уродилась такая — ни к селу, ни к городу, ни к лесу, ни к полю — вечная, влюбленная дура». Есть у меня такие стихи. И тут, как раз, можно плавно перейти к современности в творчестве. «Вечная, влюбленная дура». Видимо, это мое литературное кредо. Я пишу только о любви. К счастью, эта тема — всегда современна.
НАМ НЕЛЬЗЯ НЕТ
Я ехала домой долго-долго по образцовой набережной, усталая, неприкаянная.
Вздрагивала и надеялась, наскакивая на культю очередного разводного моста.
«Каждый путает память с надеждой» — придумал для меня Василий К., по мотивам песенки Коэна,
Иначе я до сих пор могла бы бродить в потемках «романтической белой ночи», может, до ста…
До-
ста-
ла-ла-ла…
Я в Торонто.
Не твоя забота,
Не считай до ста.
НАМ с тобой не соста-
риться,
как говорится,
под одной, ой, крышей.
Ты слышишь?
Ла-ла-ла…
Салют! Я сама… создала себе монстра из честного и незамутненного человека-волка,
Освободила его от ответственности за важное происшествие, даже не за одно.
Я сама… упрямо топталась на пороге его сердца — преступно, непростительно долго-долго.
Он закрыл передо мной двери, тогда я, исключительно из благих намерений, влезла в окно.
Во-
лок-
Но-но-но…
Я в Торонто.
Милая сиротка,
Волка волоком
НЕЛЬЗЯ к счастью. Воло-
чится,
как говорится,
белая волчица.
Мучится!
Но-но-но…
Ой, если б можно было в одночасье научиться жить, просто стать женщиной, скинуть тугую шкуру…
Белая волчица — это потому что в овечьей шкуре? — Нет же, я уродина, лишняя в стае.
Уродилась такая — ни к селу, ни к городу, ни к лесу, ни к полю — вечная, влюбленная дура.
Потеряла голову, вместе с ней его потеряла, ясное дело. Все потеряла… Знаю…
Веч-
на
Я… я… я…
Я в Торонто.
Святая Суббота,
Вечная Весна.
Ничего НЕТ, вечно-
лицый,
как говорится,
подала напиться
водицы
Я… я… я…
И все.
— Кто из современников тебе интересен? Кого бы ты могла поставить на пьедестал?
— Мой самый главный герой, в этом смысле, Роман Виктюк. Пожалуй, его одного я удостоила бы пьедестала. Но у меня много Важных людей, тех, кем я искренне восхищаюсь, о ком рассказываю с детским, неискоренимым (где-то даже щенячьим) восторгом. Это мне, вообще, свойственно — восхищение чужим творчеством. Пожалуйста… Девид Боуи, Джонни Депп, Вэл Килмер… Можно и ближе: Владимир Аджамов, Александр Дзюба, Артем Тылик, Маргарита Крымская, Мурад Султаниязов, Николай Добрынин… Сергей Виноградов. Недавно случайно посмотрела его интервью. Он говорил, что верит в любовь — только с первого взгляда. Прекрасно! Так вот, моя любовь к театру Виктюка началась с первого взгляда на его Мадам. Мне очень не хватает той обжигающей страсти, которую я испытывала, соприкасаясь с его театрально-киношными работами. Хочу, чтобы Сергей Виноградов снова возник в моей жизни! А если поспокойнее? Кто мне интересен?.. Мне интересны люди, просто люди, занимающиеся своим любимым делом. Писатели, поэты, музыканты, режиссеры, художники… Я часто им завидую. Потому что — распыляюсь!
— Хочется ли тебе быть «равной среди равных», быть своей среди тех, кого принято считать Великими?
— Я не стану кокетничать. Да, конечно, мне этого хочется. Почему же нет? Однажды один хороший человек спросил меня, зачем мне известность. Я честно ответила — затем, чтобы я могла спокойно заниматься литературой. Чтобы я могла себе это позволить. Я думаю, я ответила на вопрос.
— За что ты лично возвеличиваешь, ценишь человека?
— Возвеличиваю — за талант, за способность реализовать этот талант. Ценю — за доброту. Не так давно я поняла, что хороший человек — это не профессия. Это дело жизни. Я могу сколько угодно преклоняться перед чужими талантами. Но для дружбы и любви — теперь — выбираю исключительно доброту.
— Каков твой идеальный мужчина?
— О-о… Если иметь в виду, что идеал недостижим, то можно и пофантазировать… Он занимается творчеством, да. Он высокий, у него длинные волосы, он весел, легок, праздничен, щедр. Он любит рок-н-ролл и блюз, детей, животных, моих друзей. Он вегетарианец. Он уважает мое творческое одиночество. Но… такого мужчины нет в природе… И это нормально!
— Может ли, по-твоему, женщина-автор иметь свое личное женское счастье? В чем оно — для тебя?
— Раз голос тебе, поэт, дан, — писала Марина Цветаева, — то все остальное взято. Подписываюсь. Любой художник, автор — эгоист в своем творческом проявлении. А «женское счастье» подразумевает служение мужчине, служение семье. Я так думаю. Я была плохой женой… Я наивно полагала, что это возможно: муж занимается своим творчеством, я — своим. Встречаемся на нейтральной территории, делимся свежими новостями. Так не бывает. Во всяком случае, у меня не вышло. Мой бывший муж, культовый герой балетного мира, буквально говорил следующее: «Кто не с нами, тот против нас». К тому же, я страдала оттого, что быт не дает мне возможности заниматься тем, чем я должна заниматься. Некогда было, не до литературы… Так что, можно сказать, я предпочла свободу женскому счастью. Прошло время, мы учли наши ошибки — и теперь неплохо… дружим. Я очень благодарна ему, на самом деле. За помощь, за участие в моей жизни.
Мое женское счастье — это мои дети, мои самые лучшие на свете мальчики — Вик и Феликс. Я стараюсь быть им хорошей матерью, другом, помощником. Я надеюсь, что смогу привить им любовь к жизни и к искусству, доброту, ответственность и самостоятельность.
ВЫТЕСНЯЕМ ДРУГ ДРУГА
Не жалеем, не ждем, не верим!
Не целуем — в лоб — уходя.
Не зовем. Но плачем! За дверью —
Жирный след тупого гвоздя.
От порога пунктирной строчкой
Тянет-тянет, как жизнь из вен…
— Я?! — Тебе?! — Обещала?! — Дочку?!
Милый — с Богом!.. Да что там вен-
Чались-мчались?! Маяться, да же? —
Май… Приметы! Была б умней…
И кого?! Обвинять — в пропаже?
Лбом тараню: «Иди ко мне».
Вытесняем друг друга. Тесно
Нам вдвоем на просторах дня.
Да и ночью не слишком лестны
Наши нежности… Не родня!
— Нет, не вместе мы! — На здоровье!
— А больны ведь! Точно — больны!
То, что раньше звали любовью,
Растворилось. Но им… полны
Сны.
— Может ли несчастливый, пессимистично настроенный автор нести в жизнь красоту?
— Может. Потому что красота бывает разной. Сколько гениальных произведений искусства мы получили вследствие чужой несчастной любви? Тонну!
— Необходима ли красота людям?
— Я думаю, что большинство не испытывает острой потребности в красоте. Потому что на глазах у большинства шоры. Эти люди живут не своей жизнью, как машины. Их кто-то запрограммировал… Даже если они ходят в театры, на концерты, если они «покупают» красоту, они все равно не испытывают в ней нужды. Они это делают, потому что так престижно. Это в лучшем случае. Поэтому, я всегда говорю, что красоту нужно навязывать! Нужно рассказывать о ней, всячески ей помогать — пробиться к людям. Красота — точно — способна изменить мир к лучшему. Но для того, чтобы она смогла это сделать, людей нужно подготовить, воспитать вкус к красоте… Нужно соединить красоту с человечеством.
— Значит, твоя литература — это не игра для личного удовольствия, а твой долг перед человечеством?
— В том-то и весь фокус, что наш долг перед человечеством должен быть игрой для личного удовольствия. Я пишу книги, которые мне будет интересно прочитать. Я люблю своих героев, я хочу познакомить их с читателями. Я хочу, чтобы в стихах пульсировала моя кровь. Но я знаю, я ответственна за то, что я пишу. Я должна сделать больно читателю. Без боли он ничего не поймет… Без боли — нет красоты. Без боли — нет добра. К сожалению.
— Расскажи, пожалуйста, о своей новой книге.
— Моя новая книга называется «Молоко и кровь». Это трилогия о музыке, музыкантах и спасении Земли. Там много рок-н-ролльной романтики, мистики, переплетение человеческих судеб, реальные и нереальные истории. Основная мысль книжки в том, что любовь, жертвенность и вера в человека способны сотворить главное чудо — спасти душу, вывести ее из тьмы к свету. Вот и все.
