В перерыве на кофе Великая Актриса Ирина Соколова рассказывает о собственном детстве и первых спектаклях, о хитросплетинях своей творческой судьбы.
Очень сильная, при всей видимой хрупкости, деятельная и рассудительная народная артистка России Ирина Соколова не устанет нас удивлять. Кажется, она никогда не устает, она десятижильная! Она по-прежнему больна театром! Это не просто ее профессия, это смысл ее существования. Она — Актриса!
Хочется сказать: спешите видеть! Сегодня Ирина Соколова играет в родном ТЮЗе в сложнейших, отнюдь не детских постановках: «Старосветские помещики», «Гроза» и «Дети Ванюшина». Она занята в знаковых спектаклях «Экспериментальной сцены» под руководством Анатолия Праудина: «Царь Петр», «Бесприданница», «Золушка»… Она с рвением репетирует новый спектакль по пьесе Людмилы Петрушевской «Бифем» (режиссер Александр Шарапко).
[su_accordion]
[su_spoiler title=»Биография»]
Ирина Соколова — народная артистка России, звезда петербургского ТЮЗа.
В 1963 году Ирина Соколова окончила театральную студию при ТЮЗе им. Брянцева и в том же году была принята в труппу театра. В 1995 году Ирина Соколова была художественным руководителем ТЮЗа, при этом, продолжая играть в репертуарных спектаклях театра. В 1999 году Ирина Леонидовна ушла из ТЮЗа вслед за режиссером Анатолием Праудиным. С того момента и по сей день Ирина Соколова — артистка театра «Экспериментальная сцена» под руководством Анатолия Праудина.[/su_spoiler]
[/su_accordion]
Закулисный ребёнок
— Ирина Леонидовна, вы совсем не отдыхаете. Работаете и работаете!
— Вся моя творческая жизнь — это долгая дорога в дюнах, и она все еще продолжается, дай Бог, чтобы было так. И я по-прежнему не знаю, что будет за поворотом. И чем больше регалий и наград, тем сложнее. Наступает момент, когда ты понимаешь, что должен соответствовать, а это еще более волнительно. Каждая премьера в театре — это испытание, это новый рубеж, это ступенечка. Это новая высота, если можно так сказать, которую нужно взять. И приступая к любой новой работе, я думаю: «Боже мой, допрыгну ли?» Метр семьдесят или метр семьдесят пять? Но надо взять эту высоту. Берешь — слава Богу, не берешь — ну, что делать…
— Творческая судьба, она родом из детства?
— Я закулисный ребенок, я пересмотрела практически все спектакли, и ни один раз, потому что мама таскала меня с собой в театр. В 1945 году, в конце войны Мурманский театр, где работала мама, послали на целый год в Кинешму на гастроли, чтобы немного подкормиться. Я маму так по жизни и воспринимала, как волшебницу. Она играла Золушку, потом Герду. Так вот, с момента приезда в Кинешму я помню все до последнего эпизода. Именно там я начала репетировать в «Золушке». Моя первая роль была мальчишеской, меня переодевали в маленького гномика. Потом уже, вернувшись в Мурманск, я играла в этом спектакле. Мы много ездили… В новых театрах я непременно спрашивала после спектакля: «А где кабинет главного режиссера?» — «А зачем тебе?» — «За зарплатой!» Все серьезно, мне давали либо конфетку, либо яблоко, любо пирожное.
— Именно этой зарплаты хотелось?
— Да! Я хотела сладкого! Питалась сладким… И со мной расплачивались — за работу. Конечно, мое амплуа травести определилось еще в детстве, в пять лет. Все мои родные служили — театру. И бабушка, и мама. И папа, Геннадий Ложкин, тоже работал в театре. Мой отец по крови погиб, я его никогда не видела, к сожалению. А Геннадий Ложкин очень легко вошел в нашу семью — родные такими не бывают, каким был он. Просто чудо-человек! Он ушел из жизни последним из моих родных, мы с сестрой Аленой Ложкиной, тянули его, как могли. Алена, кстати, тоже посвятила себя театру, она заслуженная артистка, она работает в Театре на Литейном… Когда не стало отца, он погиб в 1942 году, меня окружили любящие женщины — мама, бабушка и бабушкина сестра. На самом-то деле, бабуля «растила» всех троих: было ощущение, и на всю жизнь оно у меня осталось, что у нее было три дочери: я, моя мама, и бабушкина сестра.
— Значит, вы «бабушкина внучка»?
— Да! Бабушка была для меня всем! И бабушкой, и матерью. Я ее звала «баашка». А она ругалась: «Я не баашка! Я — бабушка!» Вообще, я была болезненная девочка, все было, в плоть до туберкулеза. Послевоенные дела… Я родилась в Мурманске, причем, все родственники — питерские, но деда арестовали в 1937, и бабуля махнула к нему на Колыму с тремя девчонками. Но она поняла, что там нам не выжить. Враг народа, дети врага народа… Она вернулась в Петербург, но уже не было ни квартиры, ни работы. И она, чтобы не потерять своих девочек, устроилась в театр в Мурманске, она была зав. костюмерным цехом, она сама шила, раньше-то не было никаких театральных комбинатов. Она роскошно шила классические костюмы, досконально знала классику. Мама потом тоже шила, мы все овладели этим мастерством. Я сама как-то сшила три куртки-пальто, и так быстро! Тяжелые были времена… И вот, навыки пригодились! Сшила — с капюшоном, с мехом! Ксении — моей дочери, себе и Аленке. Я бы, наверное, сейчас так не смогла. Сейчас только работа, работа и работа, которая занимает все мое время и, слава Богу, отвлекает от всяких болячек.
Атмосфера любви
— Но ведь есть еще что-то хорошее в вашей жизни — кроме работы?
— Звери?! У меня два кота, и скоро еще двух привезут. Это сумасшедший дом! И правнучка у меня — электровеник! Она только что по потолку не бегает! И то, только потому, что не забраться. А так… Вся в синячищах! Она раньше бегала, свернув голову на бок. Она побежала в восемь месяцев. Очарование, конечно! Девчонка такая быстрая и скорая, она уже почти все говорит, отрывочно, конечно — ей два года всего. Мы все ее обожаем! База человеческих качеств, способствующих выживанию, закладывается в семье, в первую очередь. До пяти лет. Я по своим девочкам сужу. Если в семье любовь, все будет хорошо. Я сама купалась в любви, когда росла.
— Атмосфера любви в семье дает возможность ребенку реализовать себя в жизни?
— Да, и в семье, и в школе. У меня была такая учительница по литературе. Мы все были в нее влюблены. Она с нами ставила спектакли, на каток ездила. А потом у нее начались какие-то трения с директорам, и ее перевели в другую школу. Пятый класс… Мы писали письмо в защиту, мы ездили к ней, умоляли вернуться, мы хотели помочь. Но тогда время было такое сложное… Но все-таки были учителя, которых мы воспринимали, как своих близких друзей.
— Настоящий Учитель — это очень важно. Но можно ли научиться — быть артистом?
— Это очень сложно. Мало просто хотеть. Леонид Федорович Макарьев, уходя после уроков актерского мастерства, говорил нам почти каждый раз: «Принимайте витамины 3Т! Труд, терпение и только тогда, может быть, талант!» Потрясающе! Это его витаминный комплекс, его рецепт. Я думаю, что он очень точно это сказал. Труд? Да, адский труд. Терпение? Да, потому что ты приходишь в новый коллектив, ты должен все время работать, ты должен ощущать и время и обстоятельства.
Конечно, и самообразование тоже имеет очень большое значение. Воображение должно быть богатое, фантазия, актерские данные. Бывает, человек очень талантлив, но ему трудно пробиться, потому что он внутренне — одно, а внешне — совсем другое. Несоответствие характера и внешних данных. Тут очень много факторов. Безусловно, нужно, чтобы в тебя кто-то поверил, я имею в виду режиссера, чтобы ты был ему нужен.
— А нужна ли сила характера? Должен ли актер доказывать себя?
— Ты должен сам себе доказывать, я так думаю. Не режиссера убеждать в том, что ты можешь, а самого себя.
— Многие люди заканчивают театральные ВУЗы, но не все становятся актерами?
— У кого-то складывается судьба, у кого-то не складывается. У нас на курсе тоже не все было так гладко, как хотелось бы. Когда мы окончили учебу, в ТЮЗ попало только шесть человек. Из девочек — только я и Ира Асмус, клоун Ириска. Из ребят — Саша Хочинский, которого уже нет с нами, Федоров и Коля Иванов. И еще один актер, но он потом ушел в свободное плавание. А мы долго-долго работали вместе. Ира пришла к нам на второй курс из цирка. И все-таки цирк затянул ее обратно, и закончилось ее судьба очень трагично. Когда она еще работала в цирке, она два раза неудачно упала. И в третий раз, считают циркачи, не нужно искушать судьбу. Ира решила переключиться на театр. Из ТЮЗа она пошла в Комиссаржевку. Алиса Бруновна как раз перешла в это время в театр Ленсовета, к Владимирову, и Ира играла ее репертуар. Хорошая, крепкая была актриса. Но цирк ее не отпускал, она вернулась обратно и начала работать под куполом. И вот как-то она вставила ногу, и тут же — вниз головой… С этой огромной высоты! Ее многие знали, видели по телевизору, она была очень популярной, Клоун Ириска, Иришка наша…
— Это ужасно… Но вы поддерживаете отношения с сокурсниками?
— Мы встречаемся до сих пор, в основном с девочками, мальчиков у нас мало, дай Бог им здоровья. Мы встречаемся девчоночьим коллективом. Сколько уже прошло лет, в шестидесятом мы поступили… Но мы держимся друг за друга, мы любим друг друга. Нужно себя любить, любить свою профессию. Любить жизнь. Все основывается на любви, все мои спектакли о любви. Любовь должна проходить через все спектакли, пронизывать их. Взять хотя бы Шекспира, все его пьесы — это любовь и ненависть. Минус-любовь и плюс-любовь. Почему говорят: от любви до ненависти один шаг? И не дай Бог, научиться ненавидеть! Тогда все рушится… Должно быть созидание, и только любовь дает возможность созидать.
