У первой книги журналистки Надежды Серебренниковой «Родиться вопреки» широкий круг читателей: от 9-летних мальчиков до 95-летних бабушек. В романе описываются переживания души ребенка, которая изначально понимает намного больше, чем он будет знать, появившись на свет. Автор взяла на себя смелость утверждать, что родителей все-таки выбирают. И иногда задолго до зачатия.
— Говорят, каждый журналист мечтает написать книгу. Вы – одна из тех, кто воплотил свою мечту в жизнь. Кстати, а была ли вообще такая мечта?
— Честно? Сначала — не было. Зато был замечательный человек, мой коллега Станислав Павлович Петров, один из журналистов старой, еще не зеленой, редакции газеты «Метро», где мы вместе работали в невероятно дружном коллективе, а потом перешли в «Санкт-Петербургские ведомости». Именно он несколько лет назад неожиданно заронил мне в голову мысль, что я способна на большее, чем просто статьи в газету, которая живет один день. Жаль, что Cтас уже не может вместе со мной порадоваться результату… Ведь книга написана потому, что я ему тогда поверила.
— Марина Цветаева как-то сказала: «Нужно писать только те книги, от отсутствия которых страдаешь, короче: свои, настольные…» Вы сначала писали свою книгу «в стол» или сразу была ориентация на какого-то читателя?
— Именно что на читателя. Даже на двух. В режиме он-лайн пишущуюся книгу читали две мои близкие питерские подруги. Я писала ее в своей квартире в Карловых Варах — в тишине и покое (был такой удивительный период в моей жизни в начале 2012 года), а они по электронной почте получали от меня главу за главой и настойчиво требовали продолжения. Как это нынче принято говорить, коверкая орфографию? «Автор жжёт, пиши ещё»? Так что, можно сказать, у меня были две музы, которые давали мне «волшебный пендель». Какой уж тут стол… Я открытый человек, иногда даже слишком, и в стол ничего не прячу.
— Ну, теперь уж грех не задать вопрос об автобиографичности романа, раз Вы сами признались, что ничего не прячете…
— Что ж, задавайте…
— Задаю.
— Хоть друзья и советовали мне уходить от ответа на этот вопрос, потому что, к сожалению, далеко не все люди в нашей стране способны адекватно вопринимать чужие откровения, я всё-таки скажу. В образе главной героини я оттолкнулась от себя, и в тот момент это даже стало для меня своеобразной психологический разгрузкой. У других героев тоже были реальные прототипы, но в книге все начали жить своей жизнью и переместились из области воспоминаний в область фантазии и мечты.
— Вы назвали свой роман сказочным? Что это — новый жанр?
— Считайте, что так. Я подумала: есть ведь сказочная повесть, почему не быть сказочному роману? Тем более, это полностью соответствует действительности — в книге есть и сказка, и жизнь. И все это переплетено так тесно, что поневоле начинаешь верить в то, что так всё и есть: душа ребенка заранее выбирает своих родителей, наблюдая за ними. И ведь никто не может утверждать, что это не так!
— Книга написана от первого лица, причем Вы взяли на себя непростую задачу: этим лицом стал ребенок. Как Вам кажется, удалось ли передать детское воприятие действительности?
— Это, и правда, было непросто. Думаю, местами — удалось. Помогало то, что у меня есть собственные дети, и в описании я пыталась примерить на себя, что бы чувствовал мой ребенок в той или иной ситуации. Хотя в книге ведь описывается не просто маленький мальчик, а его душа, которая изначально понимает намного больше, чем будет знать сам ребенок, появившись на свет.
— Судя по оригинальной обложке в виде детского рисунка с сине-желтыми подсолнухами, дети принимали в создании книги еще и непосредственное участие?
— Да, обложку делали вместе: сын был художником, дочка «разработала» оригинальный детский шрифт, а при участии одной пятилетней девочки, которая живет в Канаде, рисунки появились и на форзацах.
Кстати, сын помог не только с обложкой. К концу у меня, как у писательницы из фильма «Персонаж», возник творческий ступор: дело в том, что сюжет кольцевой, а мне вовсе не хотелось напоминать шарманку. И тут Мирослав вдруг выдал одну очень интересную идею. Так что, получается, я могу назвать его своим соавтором. О, выходит, над текстом, и правда, размышлял ребенок!
— Наверное, тоже станет писателем… А, кстати, почему именно подсолнухи были выбраны для оформления обложки?
— Они обыграны в тексте в очень важном моменте: когда одна из героинь стоит перед выбором — рожать ей ребенка или сделать аборт. Подсолнух и его семечко снятся ей как символ зарождающейся жизни, которую ей нельзя потерять.
— Ну, и самый банальный вопрос о любой книге: «Что хотел сказать автор?»
— Изначально автор и сам не знал, что именно (смеётся). Писала, можно сказать, душой о душе. Просто, думаю, этой книге предназначено было родиться. Как и ее невидимому герою, который делает свой выбор, преодолевая препятствия и наплевав на навязанные ему свыше правила. Теперь, когда результат моих творческих поисков можно держать в руках, я отчетливо осознаю, что глубинный смысл книги — в том, что у каждого всегда есть выбор и никто не вправе на него влиять.
— Надежда, какой Вы видите читательскую аудиторию романа «Родиться вопреки»?
— Я думала, что это будут молодые женщины, которые только задумываются о детях и те, кто еще не забыл, что это такое. Однако, приятно удивило то, что книга нравится более широкому кругу читателей: от 9-летних мальчиков до 95-летних бабушек (моя перечитывает книгу уже на 5 раз). И каждый находит в ней что-то своё. Как сказала мне писательница Наталья Труш (кстати, тоже журналистка), когда я прислала ей первые полторы главы, прося профессионального совета, стоит ли продолжать в том же духе: «Надь, пиши. Цепляет!»
